Список публикаций: Провинция как метафора, миф и технология накопления социальных капиталов

Провинция как метафора, миф и технология накопления символических капиталов

1. Метафоричность понятия "провинция".

Исторически значение понятия "провинции" связано исключительно с денотатом "территория". Несмотря на семантическую однозначность понятия, его давно используют и в качестве метафоры. Согласно словарю В. Даля термин "провинциальный" означал не только "нестоличное пространство жизни", но и включал вполне определенный негативный смысл: "отсталый", "наивный", "простоватый". Несмотря на непродолжительность жизни большинства метафор, данная метафора прижилась даже в качестве международной. Это может означать только одно — метафора провинциализма стала составляющей какого-то очень важного социального процесса.

В 1944 году Томас Стернз Элиот (Eliot) в статье "Что такое классик?" ("What is a Classic") зафиксировал новое значение провинциализма. Основной денотат понятия - "территория" был "расширен" практически альтернативным предикатом — "время". Если быть более точным, то Т.Элиот утверждал, что существует особый тип провинциализма. Это "провинциализм не местоположения, а времени, для которого история - лишь смена орудий, отслуживших свое и выброшенных на свалку..." [1]. Самое удивительное, что такое расширение понятия было практически безоговорочно принято общественностью. Таким образом, семантическая однозначность понятия была утеряна и окончательно узаконена его метафоричность.

Если для понятия "провинциал" имеет значение не столько местоположение, сколько время, то, что такое провинциал во времени? Очевидно, что это уже не столько наивная, простоватая и неотесанная деревенщина, сколько "тормоз". Например, с точки зрения Оксаны Забужко "Провінція впізнає свій шанс лише по тому, як він стає минулим"[2]. Иными словами, "провинциал во времени" - точная копия "провинциала в пространстве", является банальным синонимом аутсайдера и лузера? Неужели весь смысл такой распространенной в мире метафоры — смягчить жесткую правду про аутсайдеров?

По мнению Д.Девидсона, все наши попытки описать содержание или понять метафору, обречены на провал. И проблема не только в том, что невозможно дать точное описание того, что благодаря метафоре мы увидели в новом свете. Основная трудность состоит в том, что видимое нами благодаря метафоре, не является пропозициональным. Критик же метафоры способен всего лишь на конкуренцию с автором метафоры. Так, стремясь выполнить свою задачу, критик только привлекает внимание к красоте, точности и скрытой силе метафоры как таковой [3].

Таким образом, все наши попытки критиковать метафоричность провинциализма будут только привлекать дополнительное внимание к этому явлению и, скорее всего, усиливать его влияние. Продуктивный анализ провинциализма возможен при переходе исследователя с метафоричного уровня анализа на более высокий уровень. Таким уровнем анализа является анализ провинциализма как мифа.

2. Провинциализм как миф.

Миф, в отличие от метафоры, поддается продуктивному анализу как явление, которое обладает эффективно определенной логичной структурой. Благодаря этой определенности, согласно концепции мифотворчества (семиологии) Р.Барта, конструирование мифа доступно всем желающим. Для этого необходимо заменить существующий денотат знаком. Например, все предикативное разнообразие людей, которые живут не в столице, подменяется специально сконструированным понятием "провинциализм". Иными словами, то, чем означают (знаки), в мифах становятся тем, что означают (денотатом) [4]. Специально сконструированный из знака денотат легко наполняется "полезными" для мифотворчества предикатами.

Основной атрибут мифологем — большая доступность предикатов понятия для потребителя. Например, провинциализму приписываются два вполне наукообразных предиката: "остановленное временя" и "застывшее пространство". В них еще сохраняется известная доля метафоричности или непропозициональной просветленности через другое. Однако почти полностью устраняется несовместимость между элиотовскими метафорами: "провинциализма местоположения" и "провинциализма времени". Так из спонтанных метафор как из морской пены рождается миф о провинциализме как системе социального торможения.

Миф о провинциализме быстро обрастает новой наукообразной терминологией о наборе "географических, природно-климатических и исторических особенностей провинции", "собственных ментальных характеристик провинциальности": обозримость и замкнутость культурного горизонта; близость культурных процессов к человеку, а человека к природе; включенность явлений культуры в повседневное бытие провинциального общества; неадекватность оценок; повышенная эмоциональность, яркость впечатлений; консерватизм вкусов; резкий контраст психологических реакций. Объявляется, например, что мир российской провинции в значительной степени определяет модель русской культуры [5].

В этом месте миф о провинциализме пытается утвердиться в новом качестве — социальной стратегии. На этом этапе миф о провинциализме работает в новом качестве — концентрирует усилия общества в направлении накопления символических капиталов в столице.

3. Стратегия, ресурсы и цель мифотворчества о провинциализме

Ресурсы — наиболее очевидные и доступные элементы социальной технологии. Возможность их использования делает осмысленным использование разнообразных метафор и мифов о провинциализме. Только на этом уровне можно понять истинную стратегию и цель мифотворчества о провинциализме.

Таблица 1 показывает особенности взаимосвязи между всеми элементами социальной технологии по теме "Провинциализм".

Таблица 1

 4. Социальные адреса авторов мифа о провинциализме и конструкторов социальной технологии

Центр — место концентрации капиталов. Столицы государств, концентрируя финансовые капиталы страны, не всегда способны их эффективно использовать. В этом им противостоят социальные капиталы провинции или, попросту, родственные связи провинциалов. Это уже не мифы, а реальная опасность для Центра. Борьба с провинциализмом — это серьезная борьба с непобедимым кумовством или непонятным пока большинству населения "трайбализмом" (родоплеменными отношениями). Борьба порождает врагов, жертвы, героев, чувства и множество других атрибутов недетских игр Центра и Провинции.

Централизованное присвоение финансовых капиталов осуществляется не только при помощи административных запретов, но и с помощью латентных методов. Ограничения доступа к распределению благ "неотесанной деревенщины" из провинции осуществляется при помощи символических капиталов. Символический капитал - это маржа, которую жители столицы получают на разнице между уровнем своего престижа и негативным имиджем провинциала — лузера [6]. У провинциалов может не хватать: образования, информации, компетентности, такта, вкуса, стиля и много другого. Все это выступает ресурсами, средствами социальной технологии.

Однако недоступность одного из видов капитала развивает потребность в доступности других видов капитала. Ограниченная власть провинции над физическим пространством и временем, усиливает их потребности в символической власти. Провинциалы, вооруженные жаждой символической власти, сметают на своем пути к реальной власти в столицах любые преграды. Недоступность финансовых и перегруженность социальными капиталами порождает виртуозов-конструкторов символических капиталов, как в столице, так и в провинции. Нередко, выходцы из провинции лучше "столичных" сознают опасность доминирования социальных капиталов (родственных связей) при ограниченности финансовых.

На практике это означает искреннее признание частью провинциалов первенства столицы или не совсем явное предпочтение столичных услуг и товаров. Эти предпочтения служат надежными индикаторами, указывающими нам точный социальный адрес авторов мифа о провинциализме. Например, ради общественных идеалов, отмеченных в таблице 1, жители провинции могут быть более активными актерами, чем это необходимо для построения устойчивой социальной иерархии. Индикатором излишнего переигрывания провинциалами своей роли можно считать столичный снобизм.

Жителям провинции необходимо осознать, что они могут быть не только жертвами социальной технологии, но и ее соавторами. При этом провинциалы нужны столичной элите как шуты для феодала, прислуга для буржуа, парламентарии для аристократии (элиты, олигархов). Не столько для работы, сколько для поддержания социального статуса и дополнительного накопления символических капиталов. Провинциалам необходимо осознать, что технология их унижения создается там, где не хватает способностей, формируется острая потребность в перераспределении капиталов при помощи социальных статусов. Жителям провинции нет смысла подыгрывать авторам мифов ради идеала порядка и определенности. Это не единственный идеал, достойный внимания.

5. Угрозы глобальной провинциальности.

Основная угроза глобальной провинциальности — дисбаланс между разными категориями капиталов. Нельзя считать нормальным снижение доли социальных капиталов ради наращивания финансовых или символичных. По мнению экспертов в США за последние 25 лет была обнаружена тенденция к сокращению социального капитала. Согласно исследованию Роберта Патнема, число членов разного рода добровольных ассоциаций за минувшие два-три десятилетия сократилось в пределах 25-50%. На четверть сократилось время, затрачиваемое на неформальное общение вне работы, а уровень доверия между людьми снизился на треть [7].

Жесткое противопоставление "столичности" и "провинциальности" дополняется тотальным заблуждением, что "провинция предстает как мир, не способный принципиально самообновляться". В понятие "столичность" вкладывают "современный уровень научно-технического развития, космополитические тенденции индустриальной и постиндустриальной цивилизации, напряженный ритм непрерывно обновляющейся жизни, драматизм мироощущения "простого человека" в чуждой ему, не масштабной с точки зрения его человеческой меры, если не враждебной, социальной среде"; под понятием "провинциальность" - "сравнительная тишина и покой традиционного уклада, размеренность устойчивого бытия, близость к "истокам" народной жизни, властьтрадиционного, изоляционистские, националистические, консервативные тенденции" [8].

На самом деле только благодаря провинции или провинциальности возможно устойчивое воспроизводство и самообновление. Способность к воспроизводству также свойственно провинциальности как способность части человечества к женственности. Отсутствие достаточного внимания и уважение к провинции также опасно как недостаточное внимание мужской части населения к женской. Угроза такого взаимодействия касается не только устойчивости системы общественного воспроизводства, но и неожиданного переворота всей социальной системы в пользу глобальной провинциальности-женственности. Эта угроза похожа на угрозы неопытного эквилибриста, которые заставляют его падать в ту сторону, в которую он больше всего боится упасть.

Подобную угрозу гениально почувствовал российский исследователь С.Б.Борисов. В своей докторской диссертации "Субкультура девичества: российская провинция 70-90-х гг. ХХ века" он связал исследования провинциальности и женственности. 10000 страниц исповедей 250 девушек Курганской области убедительно показали сакральный смысл провинциальных "девичьих игр", женских "актерских" ролей - "матерей" и "жен" ("в дочки-матери", "в семью"), "хозяек" ("в дом"), невест ("в свадьбу", "в принцесс") [9]. Благодаря подобным исследованиям становиться понятно, что столичное высокомерие разрушает не провинциальное целомудрие провинции, а саму целостность этого мира.

Т.С.Элиот не случайно обратил внимание на угрозу, которую представляют и сами носители провинциальности. Действительная угроза глобальной провинциальности состоит в том, что провинциал признает только сегодняшний день. Он поступает так, как будто не было опыта античности, средних веков, культуры Просвещения. Провинциализм представляет отгороженность и убежденность в том, что абсолютно все во власти ныне живущих на земле людей. Те, что умерли и что будут после него, не играют для действительного провинциала никакой роли. Провинциалы — те, кто полностью лишены того, что в ХIХ веке называли соборностью.

Соборность, по мнению Николая Бердяева, слово почти непереводимое на иностранных языках. Соборность — не простое единство, а внутреннее духовное общество, состоящее из живых и умерших, совершенно свободное, не знающее никаких принуждений и внешнего авторитета. Свободная, лишенная авторитарного давления жизнь, иногда возможна исключительно за пределами столицы. Быть несвободным в столице и осмеянным за ее пределами — реальная угроза глобальной провинциальности. Это отсутствие возможности посмотреть не только на других, но и на себя со стороны. Угроза полной уверенности в своей правоте и закрытости для диалога с другими.

Литература:

1. Элиот Т. С. Назначение поэзии. Киев - М., 1997. С. 257 / Цит. по В.З. Осетинский О диалогическом преподавании литературыэ.

2. Забужко О. Польові дослідження з українського сексу. — Київ, 1996, с. 2-4.

3. Д. Дэвидсон Д. Теория метафоры. - М., 1990. - С. 172-193.

4. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.: Вид. група "Прогресс", "Универс", 1994. С. 72-130.

5. Пространство российской провинции

6. Нестик Т. Культурный, социальный и символический капиталы // Альманах "Восток". Выпуск №2 (14), февраль 2004 года

7. Putnam, Robert. Bowling alone: the collapse and revival of American community. New York: Simon Schuster, 2000.

8. Пространство российской провинцииl

9. Борисов С. Б. Субкультура девичества: российская провинция 70-90-х гг. ХХ века: Диссертация ... доктора культурологических наук : 24.00.01 М., 2002.