Список публикаций: Модели взаимоотношений провинциалов с жителями столицы

 Модели взаимоотношений провинциалов с жителями столицы

  Процесс глобализации современного мира, превратившись в один из актуальнейших предметов междисциплинарных научных исследований, не стал более понятным и прогнозируемым. Рост научного знания о процессах глобализации значительно опережает накопление знаний о поэтике и мифологии этого феномена. Более глубокое понимание процесса глобализации возможно при помощи исследования аспектов, наполненных поэтикой и мифологией. К такому аспекту относится явление провинции и провинциальной жизни. Провинция в качестве целостного феномена противостоит процессу глобализации и очерчивает перспективы ее развития. Противостояние провинции процессам глобализации опредмечено через взаимоотношения провинции и столицы. Урбанизация постиндустриальной эпохи заостряет взаимоотношения провинциалов и жителей столицы на новом, малоисследованном уровне. Взаимоотношения провинциалов с жителями столицы активно влияют на организацию социального пространства и времени. В новом пространственно-временном континууме столицы и провинции приобретают новые качества, их взаимодействие развивается в соответствии с принципиально новыми моделями.
   В социологической науке накоплен значительный теоретический материал, который касается исследований влияния процесса урбанизации на взаимоотношения провинциалов с жителями столиц. Тема социальных последствий индустриальной урбанизации постоянно звучала в трудах классиков европейской и американской социологии: О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, Ф. Тённиса, А. Тойнби, М. Вебера.
   Среди современных исследователей постиндустриальной урбанизации можно отметить С. Хантингтона, З. Баумана, Д. Харви, М. Кастельса, С. Сассен. Непосредственно темою взаимоотношений провинциалов с жителями столицы разрабатывается украинскими исследователями, как В.И. Ковалев, И.М. Варзар, А.М. Круглашов, М.Ю. Простаков, В.П. Фисанов, С.Е. Покровская и другие. В их работах провинциальная реальность рассматривается в ее соотнесенности с повседневной и обыденной жизнью, а провинциальный и столичный менталитет в их единстве и борьбе иллюзий [1].
   Цель статьи – анализ модели взаимоотношений провинциалов и жителей столицы, представленную метафорами и мифами о провинциальной жизни. Продвижение к цели предполагает решение следующих задач: раскрыть метафоричность понятия "провинция"; определить провинциализм как современный миф; определить стратегию, ресурсы и цель мифотворчества о провинциализме; определить социальные адреса авторов мифа о провинциализме, угрозы глобальной провинциальности и провинциализации столиц.

Метафоричность понятия "провинция"

   Исторически значение понятия "провинции" связано исключительно с денотатом "территория". Несмотря на семантическую однозначность понятия, его давно используют и в качестве метафоры. Согласно словарю В. Даля термин "провинциальный" означал не только "нестоличное пространство жизни", но и включал вполне определенный негативные смыслы: "отсталый", "наивный", "простоватый". Несмотря на непродолжительность жизни большинства метафор, данная метафора прижилась даже в качестве международной. Это может означать что метафора провинциализма стала составляющей какого-то очень важного социального процесса.
   В 1944 году Томас Стернз Элиот (Eliot) зафиксировал новое определение провинциализма. Традиционный денотат понятия - "территория" был расширен новым предикатом – "время". Казалось бы, провинциализм получил место в пространственно-временном континууме и может стать предметом строго научного исследования. На самом же деле, Т.Элиот при помощи новой метафоры сконструировал новый вид провинциализма. Это "провинциализм не местоположения, а времени, для которого история - лишь смена орудий, отслуживших свое и выброшенных на свалку, для которого мир является
безраздельной собственностью живущих, собственностью, в которой мертвые не имеют доли" [2, с. 257].
  Самое удивительное, что такое расширение понятия было практически безоговорочно принято общественностью. Таким образом, семантическая однозначность понятия была утеряна и окончательно узаконена его метафоричность. Провинциалами стали называть не столько людей, территориально отделенных от столицы, имеющие узкий кругозор или отсутствие столичного лоска, сколько тех, кто "смешивают мелкое с существенным, сиюминутное с вечным". Провинциалами могут считаться люди, склонные путать знания — с мудростью, а простую информированность — со знанием. Несмотря на метафоричность нового понимания провинциализма, стала очевидна угроза тотальной провинциализации. Благодаря метафоричности понятия, риск быть идентифицированным в качестве провинциала ощутили все, независимо от своего территориального местоположения. Благодаря метафоричности, понятие провинциала практически полностью слилось с ощущением аутсайдера и лузера, которое стали способны ощутить не только жители отдаленных регионов, но жители столицы. Противопоставить что-то такой угрозе невозможно в силу невозможности описать содержание или понять метафору, обречены на провал.
    И проблема не только в том, что невозможно дать точное описание того, что благодаря метафоре мы увидели в новом свете. Основная трудность состоит в том, что видимое нами благодаря метафоре, не является пропозициональным. Критик же метафоры способен всего лишь на конкуренцию с автором метафоры. Так, стремясь выполнить свою задачу, критик только привлекает внимание к красоте, точности и скрытой силе метафоры как таковой [3].
 Таким образом, все наши попытки критиковать метафоричность провинциализма будут только привлекать дополнительное внимание к этому явлению и, скорее всего, усиливать его влияние. Продуктивный анализ провинциализма возможен при переходе исследователя с метафоричного уровня
анализа на уровень анализа провинциализма как мифа.

Провинциализм как миф

   Миф, в отличие от метафоры, поддается продуктивному анализу как явление, которое обладает эффективно определенной логичной структурой. Благодаря этой определенности, согласно концепции мифотворчества Р. Барта, конструирование мифа доступно всем желающим. Для этого необходимо заменить существующий денотат знаком. Например, все предикативное разнообразие людей, которые живут не в столице, подменяется специально сконструированным понятием "провинциализм". Иными словами, то, чем означают (знаки), в мифах становятся тем, что означают (денотатом) [4]. Специально сконструированный из знака денотат легко наполняется "полезными" для мифотворчества предикатами.
Основной атрибут мифологем – большая доступность предикатов понятия для потребителя. Например, провинциализму приписываются два вполне наукообразных предиката: "остановленное время" и "застывшее пространство". В них еще сохраняется известная доля метафоричности или непропозициональной просветленности через другое. Однако почти полностью устраняется несовместимость элиотовских метафор "провинциализма местоположения" и "провинциализма времени". Так из спонтанных метафор как из морской пены, рождается миф о провинциализме как о системе социального торможения.
   Миф о провинциализме быстро обрастает новой наукообразной терминологией о наборе "географических, природно-климатических и исторических особенностей провинции", "собственных ментальных характеристиках провинциальности": обозримости и замкнутость культурного горизонта; близости культурных процессов к человеку, а человека к природе; включенности явлений культуры в повседневное бытие провинциального общества; неадекватности оценок; повышенной эмоциональности, яркость впечатлений; консерватизме вкусов; резким контрастом психологических реакций [5].
   В этом месте миф о провинциализме пытается утвердиться в новом качестве – социальной стратегии. На этом этапе миф о провинциализме работает в новом качестве – концентрирует усилия общества в направлении накопления символических капиталов в столице.

Стратегия, ресурсы и цель мифотворчества о провинциализме

   Ресурсы – наиболее очевидные и доступные элементы социальной технологии. Возможность их использования делает осмысленным применение разнообразных метафор и мифов о провинциализме. Только на этом уровне можно понять истинную стратегию и цель мифотворчества о провинциализме. Мифы о провинциализме как системе социального торможения относятся к категории неочевидных, но доступных явлений. Стратегия столичного мифотворчества, накопление символических капиталов в столице, относится к категории относительно очевидных явлений. Для реализации стратегии и поддержания мифологии жители столицы используют вполне очевидные и доступные ресурсы: иронию над всем провинциальным как кустарным, второсортным и отсталым; оправдание перераспределения финансовых ресурсов в пользу столицы и т.д. Главными ресурсами провинциалов выступают их родственные связи, кумовство, трайбализм.
    Цель социальных технологов, авторов и исполнителей мифа о провинциализме - построение устойчивой социальной пирамиды. Цель относиться к категории очевидных, но недоступных явлений. Для продвижения к цели технологи используют очевидные и относительно доступные явления, которыми являются индикаторы прогресса. Основной индикатор успеха технологии накопления символических капиталов в столице - предпочтение столичных услуг и товаров, изготовленных в столице.
    Таким образом, рожденные из небытия метафоры подпитывают мифологию о провинциализме и благодаря строго определенной стратегии и доступным ресурсам, достигают желаемого результата (См.: таб.1). Движение осуществляется как бы по кругу, в направлении целей и идеалов.

Таблица 1

"Социальные адреса" авторов мифа о провинциализме и конструкторов социальной технологии.
 

   Центр – место концентрации капиталов. Столицы государств, концентрируя финансовые капиталы страны, не всегда способны их эффективно использовать. В этом им противостоят социальные капиталы провинции (или, попросту, родственные связи провинциалов). Это уже не мифы, а реальная опасность для Центра. Борьба с провинциализмом – это серьезная борьба с непобедимым кумовством или непонятным пока большинству населения "трайбализмом" (родоплеменными отношениями). Борьба порождает врагов, жертвы, героев, чувства и множество других атрибутов недетских игр Центра и Провинции.

  Централизованное присвоение финансовых капиталов осуществляется при помощи не только административных запретов, но и латентных методов. Ограничения доступа к распределению благ "неотесанной деревенщины" из провинции осуществляется при помощи символического капитала. Символический капитал - это маржа, которую жители столицы получают на разнице между уровнем своего престижа и негативным имиджем провинциала – "лузера" [6]. У провинциалов может не хватать: образования, информации, компетентности, такта, вкуса, стиля и много другого. Все это выступает ресурсами, средствами социальной технологии.
  Однако недоступность одного из видов капитала развивает потребность в доступности других видов капитала. Ограниченная власть провинции над физическим пространством и временем усиливает потребность в символической власти. Провинциалы, вооруженные жаждой символической власти, сметают на своем пути к реальной власти в столицах любые преграды. Недоступность финансовых и перегруженность социальными капиталами порождает виртуозов-конструкторов символических капиталов как в столице, так и в провинции. Нередко, выходцы из провинции лучше "столичных" сознают опасность доминирования социальных капиталов (родственных связей) при ограниченности финансовых. На практике это означает искреннее признание частью провинциалов первенства столицы или не совсем явное предпочтение столичных услуг и товаров. Эти предпочтения служат надежными индикаторами, указывающими нам точный "социальный адрес" авторов мифа о провинциализме.
Например, ради общественных идеалов, отмеченных в таблице 1, жители провинции могут быть более активными акторами, чем это необходимо для построения устойчивой социальной иерархии.

   Индикатором излишнего переигрывания провинциалами своей роли можно считать столичный снобизм. Жителям провинции необходимо осознать, что они могут быть не только жертвами социальной технологии, но и ее соавторами. При этом провинциалы нужны столичной элите не столько для работы, сколько для поддержания их социального статуса и дополнительного накопления символических капиталов.

Угрозы глобальной провинциальности

   Основная угроза глобальной провинциальности – дисбаланс между разными категориями капиталов. Нельзя считать нормальным снижение доли социального капитала ради наращивания финансовых или символичных. По мнению экспертов, в США за последние 25 лет была обнаружена тенденция к сокращению социального капитала. Согласно исследованию Роберта Патнема, число членов разного рода добровольных ассоциаций за минувшие два-три десятилетия сократилось от 25 до 50%. На четверть сократилось время, затрачиваемое на неформальное общение вне работы, а уровень доверия между людьми снизился на треть [7].
   Жесткое противопоставление "столичности" и "провинциальности" дополняется тотальным заблуждением, что "провинция предстает как мир, не способный принципиально самообновляться". В понятие "столичность" вкладывают "современный уровень научно-технического развития, космополитические тенденции (пост)индустриальной цивилизации, напряженный ритм непрерывно
обновляющейся жизни, драматизм мироощущения "простого человека" в чуждой ему, не масштабной с точки зрения его человеческой меры, если не враждебной, социальной среде"; под понятием "провинциальность" - "сравнительная тишина и покой традиционного уклада, размеренность устойчивого бытия, близость к "истокам" народной жизни, власть традиционного, изоляционистские, националистические, консервативные тенденции" [5].
   На самом деле только благодаря провинции или провинциальности возможно устойчивое воспроизводство и самообновление. Способность к воспроизводству также свойственна провинциальности, как способность части человечества к женственности. Отсутствие достаточного внимания и уважения к провинции так же опасно, как недостаточное внимание мужской части населения к женской. Угроза такого взаимодействия касается не только устойчивости системы общественного воспроизводства, но и неожиданного переворота всей социальной системы в пользу глобальной провинциальности-женственности. Эта угроза похожа на угрозы неопытного эквилибриста, которые заставляют его падать в ту сторону, в которую он больше всего боится упасть.
    Подобную угрозу почувствовал российский исследователь С.Б. Борисов. В своей докторской диссертации "Субкультура девичества: российская провинция 70-90-х гг. ХХ века" он связал исследования провинциальности и женственности. 10000 страниц исповедей 250 девушек Курганской области убедительно показали сакральный смысл провинциальных "девичьих игр", женских "актерских" ролей - "матерей" и "жен" ("в дочки-матери", "в семью"), "хозяек" ("в дом"), невест ("в свадьбу", "в принцесс") [8].
   Благодаря подобным исследованиям становиться понятно, что столичное высокомерие разрушает не провинциальное целомудрие, а саму целостность этого мира. Воспроизводящая составляющая приносится в жертву динамике, иной темпоральности жителей столиц. Провинциалы, оказываясь вне времени, еще больше дорожат принадлежностью к "своему" провинциальному пространству. Границы социальных пространств провинции и столицы приобретают необычайную прочность.
   Сложившаяся в последние два-три десятилетия глобальная экономика нового типа обязана радикально трансформировать взаимоотношения провинциалов с жителями столиц. Глобализация привносит в отношения провинции и столицы сетевую организацию, потому что в новых исторических условиях "достижение определенного уровня производительности и существование конкуренции возможно лишь внутри глобальной взаимосвязанной сети" [9, с.81]. Однако сетевая организация общества, призванная интегрировать все его составные части, наносит сокрушительный удар по идентичности. Возникает делегитимация таких мощнейших социальных институтов, как семья и образование. По мнению Мануэля Кастельса, члены сетевого общества все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются. Сетевая структура расширяет возможности подключения целых регионов в зависимости от их значимости для выполнения заданий сети и соответствия выработанным стратегиям.
   Стратегические решения и задания отдельных проектов сетевого общества могут генерироваться не только в столицах, но и в провинциях. Благодаря сетевым структурам мир превращаеться в глобальную провинцию или в глобальный город. Понятие глобального села, впервые введенное в оборот канадским социологом Маршаллом Маклюэном в 1962 году, мирно уживается с понятием "глобального города" Саскии Сассен [10]. Расхождение темпоральности между провинциалами и жителями столицы становится условным. Формирование феномена "вневременного времени" возможно не только в провинции, но и в столице. Физическое пространство, трансформируясь в "пространство потоков", способно нивелировать провинциальную идентичность с "собственной" территорией. В этих условиях метафоричность и правдоподобность приобретает статус реального и объективного, а мифология приобретает статус обязательного технологического элемента всех социальных проектов.

Выводы

   Таким образом, классическая поляризация провинции и столицы теряет свою актуальность. Миф о провинциализме как системе социального торможения, созданный как средство накопления социального капитала столицы. Основные ресурсы провинциалов более активно и агрессивно используются в столице, чем ресурсы жителей столицы в провинции. Социальная пирамида уступает место сетевой структуре.
   Основным индикатором успеха, как провинциалов, так и жителей столицы становиться включенность в сетевую структуру. Сетевая структура расширяет возможности подключения целых регионов в зависимости от их значимости для выполнения заданий сети и соответствия выработанным стратегиям.
    Новое видение взаимоотношений провинциалов и жителей столицы позволяет понять направление социальных трансформаций, адекватно декодировать сигналы современного общества. Способность не выпадать из темпоральности современной миросистемы, не оказаться в рамках "вневременного времени" будет способствовать правильной передаче социальной эстафеты новому поколению. Представления о новых моделях взаимоотношений провинциалов и жителей столицы, понимание места мифологии в жизни современного общества позволит повысить уровень адаптации в новом социальном пространстве потоков: капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Актуальні проблеми сучасної провінціології / Збірник тез і матеріалів науково-практичних конференцій –семінарів за 2006-2009 рр. – Одеса: ТЄС, 2009 – 140 с.

2. Элиот Т. С. Назначение поэзии [Электронный ресурс]. - Киев - М.: 1997. - Режим доступа: http://metlit.nm.ru/materials/dialog/dialog1.html

3. Дэвидсон Д. Что означают метафоры / Д.Дэвидсон // Теория метафоры. - М.: Прогресс, 1990. - С. 172-193.

4. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика / Р.Барт; - [Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова].— М.: Вид. група "Прогресс", "Универс", 1994. - 616 с. 5. Пространство российской провинции [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mirrabot.com/work/work_42177.html

6. Нестик Т. Культурный, социальный и символический капиталы [Электронный ресурс ] // Альманах "Восток". Выпуск №2 (14), февраль 2004. - Режим доступа: http://www.situation.ru/app/j_art_325.htm

7. Putnam R. Bowling alone: the collapse and revival of American community / Robert Putnam. - New York: Simon Schuster, 2000. – 541 p.

8. Борисов С. Б. Субкультура девичества: российская провинция 70-90-х гг. ХХ века: Диссертация ... доктора культурологических наук : 24.00.01 / Борисов С.Б. - М., 2002. – 276 с.

9. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Мануэль Кастельс [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://lib.miemp.ru/plan/text/inform/Kastel.pdf

10. Сассен С. Глобальные города: постиндустриальные
производственные площадки / Саския Сассен // Прогнозис. № 4.- 2005.- С.49-54.